Я успел заметить, что последние слова императора, привели девчонка в замешательство – на мгновение она широко раскрыла глаза от удивления, но быстро взяла себя в руки, и когда начала говорить, ничего не выдавало ее волнения:
– Задолго до того, как умерла прежняя Мать, а я была простым ребенком, Элим, которого ты так страшно убил, был моим старшим братом. Он всегда заботился обо мне. Мы часто играли, и он защищал меня, если меня обижали другие дети. Я всегда с любовью вспоминала о нем. И, когда я узнала о его смерти, я была очень печальна. Мне и сейчас грустно. Но еще печальнее мне осознавать, что мой любимый брат и сын творил преступления. И потому я не стану требовать для убийцы наказания, отец. У меня рвется сердце, но я вижу, что он поступил так, как должен был, хотя и не из чувства долга. И мне хочется верить, что ты, Сарх, испытываешь хотя бы легкое чувство вины – не за то, что убил, а за то, что осудил моего старшего брата и сына на муки перед смертью.
Она перевела дух, а затем продолжила:
– Я единственная дочь прежней Матери Сенней, и потому меня с детства готовили к тому, чтобы когда‑нибудь занять место главы Семьи. И как будущая глава Семьи я изучала жизнь других народов мира, насколько это возможно сделать по книгам. И мне известно, что когда‑то у вас, сидов был один мудрый обычай. Я помню, что мне было даже жаль, когда я узнала, что этот обычай забыт.
Когда я понял, какой обычай она имела ввиду, у меня чуть не подкосились ноги. Мне показалось, что я либо сошел с ума, либо с ума сошла моя собеседница. А она, не обращая внимания на мое изменившееся лицо, все продолжала говорить:
– "Кровь проливший да займет место убитого" – я правильно запомнила? Разумеется, я понимаю, что обычай ваш касался только самих сидов – другие расы вас никогда не интересовали. Но ты ведь все равно изгнан из рода, так? Я предлагаю тебе свой род, сид Сарх.
Да, мне не показалось, и, значит, сумасшедший не я, а мать Сенней. Император, в отличие от Матери Сенней гораздо лучше контролировал мимику, но мне все равно показалось, что он очень доволен ее решением. Интересно, что его так обрадовало?
Я постарался взять себя в руки, глубоко вздохнул, и опустился на одно колено. Поцеловав край накидки девушки, сказал:
– Прими меня в свой род, госпожа, чтобы я мог исправить причиненное ему зло.
Не люблю пафосные жесты, но сейчас нужно соблюдать традицию. И снова меня удивил ответ:
– Я спрошу своих сыновей, убийца, и если они не захотят твоей смерти, ты будешь принят.
Интересно, откуда ей известен ритуальный ответ на мою просьбу? Я не исключаю, что в каких‑нибудь древних преданиях мог упоминаться этот обычай, но точное описание… Конечно, ни с какими сыновьями она советоваться не станет – во‑первых, потому что у эльфов, в отличие от сидов подчинение младшего по рангу старшему выражено гораздо сильнее – ни одна Мать Семьи не станет советоваться с кем бы то ни было, принимая решение. Во‑вторых, согласно тому же ритуалу, эта фраза означает, что мне не откажут. На случай отказа предусмотрен другой ответ просящему.
Император, до сих пор с интересом наблюдавший за церемонией, теперь повернулся к эльфийке, и сказал:
– Это интересное решение, дочь. Будет любопытно посмотреть, что получится из твоей затеи. Но дело ведь не только в этом, правда?
Я с недоумением переводил взгляд с одного на другого. Похоже, император прекрасно осведомлен о той цели, которую Мать Сенней преследовала, пожелав принять меня в свою Семью, да еще и видимо, не об одной. Та явно смутилась, на императора взглянула даже с некоторым вызовом:
– Вы правы император. Я не только Мать.
– Что ж, ты знаешь, что делаешь. Только помнишь ли, что тогда и решаешь не ты?
– Да, государь. Я помню.
Я чувствовал, что в этой комнате я теперь явно лишний. Собеседники, похоже, отлично понимали друг друга, а вот я их не понимал совершенно. К тому же, заслушавшись, я так и не поменял положения – так и стоял, как дурак на одном колене. Надо сказать, произошедшее не слишком хорошо отразилось на моих умственных способностях – сказать, что я был ошеломлен, было бы преуменьшением. Более точно описать мое состояние можно было словом "шок", что и не удивительно – сначала принятие в род, и не в какой‑нибудь, а в Семью, да еще в Семью убитого мной коменданта, потом этот странный разговор…
Впрочем, разговор уже завершился, и собеседники явно вспомнили о моем существовании. Мать Сенней велела мне подняться, с колена, что я и сделал. Плохо запомнил, чем закончилась аудиенция. Что‑то говорил император, я кланялся и вежливо прощался с ним, и с Матерью Сенней – все это как в тумане. В общем, способность здраво размышлять и анализировать происходящее вернулась ко мне, когда я уже был в городе. Я вспомнил, что обещал сообщить шефу о том, что жив и здоров, как только смогу. Мне, конечно, не хотелось сейчас отвечать на вопросы, которые шеф не преминет задать, а хотелось побыть в одиночестве, и привести мысли в порядок, но обещание есть обещание, так что я отправился в свой любимый кабак – встретиться мы договорились именно там.
Шеф сидел в углу, лицом к двери, и, похоже, напряженно сверлил ее взглядом, по крайней мере, стоило мне открыть ее, как я натолкнулся на его настороженный взгляд. Взгляд, однако, сразу перестал быть настороженным, а превратился в облегченный, и шеф на весь зал заорал, чтобы ему принесли, наконец, жратвы, много и разной, и, главное выпивки, и чтобы соответствовала тем же критериям, что и еда. Трактирщик удивленно и немного обиженно забормотал, что до этого неоднократно интересовался, что же принести глубокоуважаемому лейтенанту, но лейтенант не соизволил ответить, а потому он, трактирщик, абсолютно не виноват в том, что господин лейтенант до сих пор сидит за пустым столом. Орк в ответ вежливо попросил трактирщика заткнуть пасть кружкой с пивом, за которую он даже готов заплатить.
– Давай сид, рассказывай, быстрее, чем там все закончилось, – прорычал шеф, как только я подсел за его стол. – Только не надо долгих прелюдий, и описаний, кто как посмотрел, и кто что сказал. Я хочу услышать результат, слушать подробности у меня не хватит терпения.
– Меня приняли в Семью Сенней.
Шеф слегка приоткрыл рот, потом закрыл его, и немного помолчал.
– Давай все‑таки с подробностями, – наконец выдавил он.
Я подумал, что деваться мне некуда, и насколько мог подробно, пересказал беседу с Матерью Сенней и императором.
– Интересно, что ей от тебя надо? – задал риторический вопрос шеф, выслушав мой рассказ. Слушал он, правда не слишком внимательно – пока я говорил, наш столик постепенно заполнялся самой разнообразной снедью, а сидеть за накрытым столом и не жевать шеф не может просто физически. Хотя процесс поглощения пищи не занимает его мозг полностью, при желании он умудряется говорить, не прекращая жевать.
– Хотя знаешь, к демону, не думай об этом. Я боялся, что над тобой что‑нибудь такое сотворят, противоестественное, в смысле, голову там отрубят, или еще как поиздеваются, а это хоть и непонятно к чему, но ты разберешься. И расслабься, сержант. Теперь, наконец, можно считать, что расследование проведено без потерь со стороны личного состава. Неприятно было бы, если бы по‑другому получилось. Ты неплохой напарник. Так что наливай, тебе явно нужно хорошенько напиться. Да и мне не помешает. В чисто лечебных целях.
Я, немного подумав, согласился с шефом. Напиться было просто необходимо.
Часть 2
Глава 1
– Демоны тебя задери, стажер! Какого конячьего хрена я до сих пор не вижу у себя на столе недельного отчета? Я очень надеюсь, что это я просто такой невнимательный, потому что в противном случае, я сейчас буду тебя пороть, как малолетнего орчонка! И попробуй только ляпни, что ты не малолетний! Только у недоразвитого или у ребенка не хватит мозгов запомнить, что в конце недели нужно писать отчет! И я знаю, что ты не недоразвитый…
Я стоял в дверях кабинета, и слушая этот монолог чувствовал легкое дежавю. Пару месяцев назад подобные монологи я слушал по нескольку раз на дню, только теперь они обращены не ко мне. Почти сразу после того, как мне присвоили звание сержанта, в нашем скромном отделении стражи появился новый стажер. И мы с шефом даже не слишком удивились, когда этим стажером оказался Ханыга. Еще когда мы уезжали, он попросил у шефа рекомендацию в столичную стражу. Сказал, что хочет сделать карьеру. И вот, всего пару недель назад его приписали к нашей с шефом скромной компании в качестве стажера. Мы даже не стали делать вид, что расстроены – хотя причины для радости у нас были разные. Я просто был рад видеть гоблина, с которым успел подружиться за время командировки, и еще справедливо предполагал, что мне теперь будет, на кого спихнуть бумажную работу – до сих пор шеф так и не освободил меня от этой обременительной обязанности. Ну а шефу радостно было, что у него появился очередной мальчик для битья. На меня орать ему перестало быть интересно уже давно – мне все эти крики до задницы, да и ему как‑то неловко. Все‑таки я уже не просто стажер, а целый сержант. А с появлением гоблина гармония вновь вернулась в душу моего сурового шефа.